ДНЕВНИК ЭКОНОМИСТА

Перед дебатами в Университете Денвера можно было прочитать выводы из статистического анализа последствий первых президентских дебатов или посмотреть памятные моменты предыдущих лет (самый красивый, конечно, эпизод – фраза Ллойда Бентсена в 1988 году, обращенная к Дэну Куэйлу, но выиграли-то в итоге Буш-Куэйл…). Потом прямой эфир. Тем временем, NYT впервые сажает группу экспертов, чтобы заниматься проверкой фактов, упомянутых кандидатами, в прямом эфире.

Исходные позиции у меня такие: Ромни симпатичнее мне как человек и биография у него впечатляющая. Обама обладает фантастической волей к победе и впечатляющим хладнокровием; если выборы рассматривать как «спорт», ему нет равных. Смотреть на его избирательную кампанию – всё равно что наблюдать за игрой «Барселоны»… Если отвлечься от личностей, экономические планы демократов популистские, планы республиканцев нереальные.

Как обычно, поражает знание кандидатами мелких бюджетных и практических подробностей и, что ещё важнее для дебатов, способность рассказывать эти подробностей десяткам миллионов людей. Чему можно учиться у ведущего - умению заставлять участников говорить о своих разногласиях на разные темы. 

Ромни, который существенно отстаёт по опросам, всё время атакует. Не пытаясь грубить, как Маккейн, он оспаривает каждый тезис Обамы и всё время открывает новые темы. Выглядит хуже в моменты, когда говорит Обама – выглядит раздражённым (как выглядел когда-то Гор во время первого раунда дебатов с Бушем). Это при том, что выглядит Ромни – как американский президент в кино. Да и говорит он прекрасно - и обошёлся без оговорок.

Если кто был на докладе Энрикеты Арагонес на нашем семинаре «Политическая экономика» позавчера, должен был вспомнить модель и выводы, слушая асть, посвящённую социальным расходам. Как Ромни пытается «украсть тему», обвиняя Обаму в том, что он хочет разрушить Медикейр. (Что ни скажешь о ценности реформы здравоохранения Обамы, обвинения Ромни в «похищеннии 760 млрд. долларов из Медикейр» просто абсурдны.)

Интересно, что дискуссия о последствиях банковского регулирования почему-то развеселила Обаму. До этого выглядел уставшим и отвлечённым. Но, конечно, говорит он волшебно и, как у хорошего бойца, тем лучше, чем сильнее удары. Впрочем, про Обамакейр там, конечно, сплошные заготовки. У Обамы прекрасные аргументы, у Ромни отрепетированный ответ, объясняющий, почему он против того самого плана, который привёл в действие в Массачусетсе.

… Неплохо, неплохо Тип О’Нил, спикер палаты представителей в 80-е годы, главный противник Рейгана, стал героем и для демократов, и для республиканцев (а был – «Тип О’Нил, как демократический бюджет – толстый, раздутый и никем не контролируемый»). Впрочем, Клинтон тут стал героем «компромиссного подхода» - совместной работы с республиканцами в 1990-е (кто помнит, шла интенсивная политическая война – самая интенсивная, пожалуй, со времён Трумэна). Интересные вещи делает политическая конкуренция с историей и человечекой памятью.

Намного живее, кстати, чем предыдущие дебаты на моей памяти. Полтора часа пролетели незаметно и интересно. Четыре года назад мне показалось, что Маккейн, натурально, победил Обаму в первых дебатах. (Опросы этого не показали, результаты выборов - само собой, тоже). Сейчас мне кажется - ничья (или чуть-чуть в пользу Ромни), то есть, по существу (см. первую ссылку в этом посте) - результат в пользу действующего президента.

UPD (по итогам чтения первых реакций):

(1) Те, кто считает, что Ромни "вынес" Обаму - посмотрите анализ последствий первых дебатов. Претендент практически всегда "выигрывает" первые дебаты. Вопрос не в том, выиграл ли - вопрос в том, сколько выиграл.

(2) Итоги первых опросов (CBS News) показывают, что среди "колеблющихся" Ромни выиграл 2 к 1, то есть с большим перевесом. Но обратите внимание на последнюю строчку в статье - число тех, кто поменял предварительные планы голосовать, очень мало. 

В пятницу Евгений Киселёв в программе «Власть» спрашивал меня о шансах Немцова на победу на выборах мэра Сочи, а в субботу вечером я перечитывал перед сном книгу Роберта Каро “The Means of Ascent”, второй том из серии “The Years of Lyndon Johnson”.

В этой серии уже три книги и она доведена, пока что, только до 1958 года – Джонсону предстоит ещё быть кандидатом на первичных выборах демократов в 1960, вице-президентом у Кеннеди, президентом, победителем на выборах 1964 года, главным виновником войны во Вьетнаме… Каро – профессиональный историк и каждая книга отнимает у него 7-8 лет. Вторая книга, пятьсот страниц, - подробнейшая история одного эпизода – сенатских выборов от штата Техас 1948 года. Каро пишет, драматичностью не уступая Дюма, ясностью – Пушкину, дотошностью – Хейли, безучастностью – Шолохову, заботой о психологической достоверности – Толстому. Конечно, ему не хватает фантазии – или это нужно назвать интуицией и смелостью, унаследованных от самого Шекспира? – Гора Видала, безжалостности Гюго, восторженности Конан-Дойля…

Что ж, Каро – историк. Лучше, чем Шлезингер, который, начиная с “The Age of Roosevelt”, даёт своим политическим взглядам влиять не только на выкладываемый нарратив, но и на восприятие персонажей. Лучше, чем Манчестер, слог которого превращает историческую монографию в поэму, даже если речь идёт об убийстве Кеннеди или одиноких годах Черчилля. Или просто в информационную эру читатель исторической монографии требует цифр, имён, дат в большем количестве? С другой стороны, смешно сравнивать Каро с Макаллахом, который снова сделал жанр исторической политической биографии популярным в Америке. Макаллах делает драмой решение Трумана сбросить ядерные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, Каро делает драмой, и так на каждой странице, приезд Джонсона в Париж. Париж, Техас, разумеется, тысяч семь жителей. А выборы президента класса в забытом Богом колледже, в первом томе – да сердце замирает покруче, чем во время ожидания исхода выборов 1940 года в Белом доме, у Видала в “The Golden Age”…

При этом Каро – действительно профессиональный историк: каждое упоминание имени, а их – тысячи на протяжении одного тома – сопровождается ссылками либо на архивный документ, либо на интервью с персонажем. Проинтервьюированы сотни людей, и не просто личных помощников Джонсона – тех, кто сам упаковывал «избирательную урну №13» в округе Дюваль (именно там появились последние 200 голосов – уже после того, как результат Стевенсона был зафиксирован; итог – на 87 голосов больше у Джонсона, 494 191 против 494 104).

Избирательная кампания в 1948 году была для Джонсона короткой – семь недель. И каждый день, прервавшись только на удаление камня из уретры, он встречался с избирателями, уговаривая их отдать ему голоса. По много городов в день, десятки встреч – прямо на улице, с теми, кто подошёл. Бар за баром, улица за улицей – «Здравствуйте, меня зовут Линдон Джонсон. Я ваш кандидат на выборах 24 июля. Я прошу вас мне помочь.» Он ни разу не ушёл со встречи, не пожав руки всем желающим. Нет, не трём местным боссам и десяти своим знакомым, а всем присутствующим в зале. Пару слов, глядя в глаза. Нужно, чтобы не только человек проголосовал за тебя, но чтобы и его жена проголосовала. (У Кеннеди был дар – и навык – нравится женщинам так, что их мужья бросали высокооплачиваемую работу, чтобы помочь ему в избирательной кампании. И так, чтобы они сами отправляли дочерей работать на рассылке smsок в поддержку кандидата. Просто нравиться женщинам – для политика не навык, это само собой.)

Противником Джонсона был очень популярный политик, уже бывший спикером заксобрания и губернатором штата, и опросы давали ему преимущество до самого последнего дня. Видя это, Джонсон стал встречаться с избирателями чаще – не 10, а 20 раз в день. Рекорд – 24 встречи. И для каждого – пара отдельных слов. Политика с тех пор не изменилась – по радио реклама Джонсона шла круглосуточно, да и сейчас, когда есть телереклама, даже кандидаты в президенты США – что говорить про мэров и конгрессменов – пожимают десятки тысяч рук, посещают тысячи маленьких мероприятий за месяцы компаний. Каро описывает как хотел победить Джонсон – как ради победы на выборах он мог отказаться от всего, что могло оттолкнуть хоть пару голосов. Он отказался от контракта с нефтяной компании, который бы сделал его богатым человеком – вовсе не из-за внутренней честности, а потому, что хотел выиграть выборы. Он оставил своих вашингтонских любовниц в Вашингтоне, потому что хотел выиграть. Точно так же гламурный Кеннеди, за гламурностью которого скрывался человек честолюбивый, хладнокровный, расчетливый и дисциплинированный, ни разу в жизни не дал пересечься своей личной и внешней жизни.

Возвращаясь к Немцову. Конечно, его могут снять с выборов и многое ещё чего может случиться. Но если его снимут, или изобьют в подворотне, или украдут, при подсчёте, больше 10% голосов и если при этом окажется, что за время избирательной компании был день, когда он не выступил десять раз перед сочинцами вживую или если окажется, что за это время он хоть раз сделал что-то, чего не должен делать профессиональный политик, который хочет выиграть выборы, мне будет его не жалко.

Кто что видит в плакате "Никита Белых - гомогенизирующий лидер. Е.Гайдар", а я вижу влияние политтехнологий, заимствованных из стран с развитыми СМИ и судами. Чтобы создать негативное впечатление, используется точная (если я правильно понимаю) цитата, вырванная из контекста плюс недостаточная грамотность и предрассудки граждан. 

Вот классические примеры на то и на другое:

(1) Всю избирательную кампанию Кеннеди повторял, что "he [Nixon] called Truman a traitor". По-американским меркам, резкое обвинение. На самом деле Никсон сказал, что "Truman is a traitor of true interests of the Democratic party" (цитирую на память). Вот уточнение. "[Truman is a traitor] to the high principles in which many of the nation's Democrats believe".

(2) Джордж Смазерс использовал такие  плакаты против своего оппонента (и наставника) Клода Пеппера в сенатской кампании 1950: "Do you know that Claude Pepper is known all over the Washington as a shameless extrovert?" а также что он "practiced celibacy before marriage".

Так уж само собой вышло, что жизнь меня сталкивает с докладом группы Кемпа-Эдвардса - анализом американской политики по отношению к нашей стране. Я уже писал, как удивил меня сенатор Эдвардс своим знанием ситуации в России. Вчера слушал выступление Чипа Блейкера, одного из авторов доклада в американском посольстве. Про доклад - лучше сами читайте, там всё правильно написано. Надо только помнить, что это советы американским политикам. А нашим - хорошо бы СВОП написал что-то подобное - для нашей публики. Собственно, Блейкер тоже этого предлагает.

Из наблюдений - среди задающих вопросы было три корреспондента - из МК (хороший автор с первой полосы, кстати говоря), Известий (отличный английский ) и Российской газеты. И все они задавали свои вопросы так, как будто это они хорошо разбираются в предмете, а вопросы задают для того, чтобы помочь иностранцу-профессору хоть что-то понять. Тут трудно различить два высокомерия - нормальное, хотя ни на чём особенном не основанное, высокомерие по отношению к иностранцу, рассуждающему про нас, и совершенно ненормальное, но типичное для российских журналистов высокомерие к эксперту по той или иной проблеме. Я тут пишу небольшое эссе - ЖЖ-пост, про революционность журнала SmartMoney, и это лыко мне будет очень в строку.