Просто об аукционах

А ещё говорили, что публика интересуется только макро! На совершенно микроэкономической лекции в Политехе про аукционы снова был полный зал. Что меня не перестаёт удивлять – на всех лекциях этого цикла – очень молодые слушатели. Студенты и даже школьники. Кроме того, было немало практиков – например, из eBay (очень кстати - поправил мою неточность про сайт eBay), Яндекса и даже опытные участники аукционов (тендеров) по госзакупкам.

Лекция, как я уже говорил, была по чистому микро: я начал с основных свойств пяти «стандартных» аукционов – английского, аукциона первой цены, голландского (на какой из двух первых похож голландский?), аукциона второй цены и аукциона, в котором платят все участники. 100-рублёвку не продавал, но рассказал, как однажды продавал её на школе для преподавателей микроэкономики, собранных со всей страны. Потом еBay. Потом российские рыбные аукционы (очень простой формат). Потом постарался проиллюстрировать как из «кирпичиков»-стандартных аукционов складывались форматы аукционов мобильного спектра (Америка 1990-х, Европа 2000-х).

Как ни странно, вопросы после лекции быстро упёрлись в «политику». Понятно, что какой экономический механизм не придумывай, какой закон ни пиши, если милиция и суд коррумпированы, самый совершенный механизм не поможет. Другое дело, что с аукционами всё просто – если говорят, что аукцион проводить не нужно – это почти всегда означает, что намечается какой-то «распил» или «раздел рынка». То, что у нас на аукционах не продают мобильный и радио- спектр – это совершенно «третий мир» какой-то. Греция провела давным-давно. В этом смысле экономическое просвещение помогают - рыночная конкуренция (аукционы – это и конкурентный механизм первичного размещения любого объекта, и способ сконструировать конкурентный рынок) – может существовать только тогда, когда экономически грамотные граждане требуют от политиков, чтобы конкуренция поддерживалась.

Люби проездом родину друзей

В 239-ой школе в Петербурге мне любезно разрешили выступить перед каждым выпускным классом, чтобы рассказать про наш Совместный бакалавриат ВШЭ-РЭШ, который открывается в этом году. Чтобы понять, как я волновался – я сам от себя не ожидал - надо быть выпускником московской матшколы и знать, что такое 239-ая школа. Другая планета. Такой же «центр Вселенной» как та школа, в которой я учился в Москве. Дважды подряд, в 2006 и 2010 году, выпускники этой школы – Григорий Перельман и Станислав Смирнов – становились лауреатами медали Филдса, одной из самых престижных математических наград. Всё в школе выглядит и так, и не так, как у нас – вроде и родственная планета, а совершенно другая.

Рассказывать матклассникам про бакалавриат по экономике и в менее знаменитой школе трудно. В голове у 16-17-летнего школьника уже 20, а то и 25 лет как прошито, что он будет, после школы, учиться на матмехе (вариант: мехмате, вариант: матфаке, вариант: физтехе). Экономика – это то, что в школе либо преподают плохо (откуда может в школе быть хороший учитель экономики, если лучшие вузы не могут найти на большую зарплату хороших преподавателей?), либо вообще не преподают. Скольким школьникам нужно отучиться 4-5 лет на каком-то математическом или физическом факультете, что понять, что им интересна экономика и только в магистратуре понять как сильно она им интересна. Как они могут в школе узнать, что в странах, не переживших «возврат средневековья в общественных науках», экономика и финансы пользуются в школах таким же уважением – и рассказываются также интересно и подробно – как физика и химия. Что в течение столетие развитие математики, включая самую высокую, стимулировалось вопросами из экономики и финансов.

Короче, было непросто. В одном классе меня выслушали с каменными лицами. В другом классе пришлось «заступить» на перемену – что может быть хуже? Я всегда заканчиваю свои лекции со звонком – внимание слушателей резко падает после звонка. В этом же классе, кажется, неудачно пошутил про то, что никогда раньше не слышал про 239-ую школу. Надо было добавить, что я и о существовании Петербурга долгое время не подозревал… А с другой стороны – это в «большом мире» выпускники московских и питерских матшкол вместе работают и живут, а в школьное время – разные планеты.

Ещё в одном классе интересовались общежитием. Оно будет, всё в порядке, но меня это как-то расстраивает – всё-таки идея в том, чтобы образование было таким хорошим и таким престижным, чтобы то, где и на какие деньги жить, было бы вторым вопросом, а не первым при принятии решения. Я стал рассказывать про то, какой ужасный и страшный город Москва (как там у Наймана – «петербуржцы пьют для варварства, а москвичи – от»?), что у нас в городе – ни одного поребрика, например, нет. Взять питерца «на слабо», так сказать.

В последнем классе меня спросили: «Если Ваш вуз такой легендарный и крутой – я всегда предлагаю школьникам самим смотреть веб-странички профессоров и информацию про судьбы выпускников – если Ваш вуз такой крутой, зачем его рекламировать?» Если бы ко мне, когда я учился в школе, кто-то пришёл бы рассказывать о своём вузе, я бы был очень рад. В этом классе вообще было много вопросов и ещё больше сомнений – учительнице физики даже пришлось меня немного защищать. Интересный опыт, конечно.