Ветер его поднимает над сизой, лиловой, алой, пунцовой долиной

Похоже, организаторы круглого стола о среднем классе в Горбачев-фонде знали обо мне по публицистике, а не по научным работам. Ну ничего, подумал я - раз приглашают специалиста по экономической теории, это - возможность сконцентрироваться на структурных вопросах вместо того, что лежит на поверхности. В нашей стране это особенно трудно, потому что все же знают, что такое, например, ''демократизация''. Я постарался как раз избавиться от того нашего недавнего опыта, который мы принимаем за универсальный и обсуждать вопрос в более широком контексте.

Почему мы вообще интересуемся средним классом? Потому что средний класс помогает экономическому развитию и демократизации, которые коррелированы между собой очень сильно, но причинно-следственная связь между которыми дается ученым тяжело.

Каким образом средний класс помогает развитию? От Баррингтона Мура через Липсета, Даля и Хантингтона к Асемоглу и Робинсону, в работах которых кристаллизировалась современная теория роли среднего класса в развитии. Средний класс служит своего рода политическим буфером между богатой элитой и бедной массой, предотвращая бесконечный цикл неэффективного перераспределения - через экспроприации и революции от богатых к бедным, через ренто-ориентированное поведение и коррупцию - от бедных к богатым. Большой и сильный средний класс играет эту сдерживающую роль; маленький и слабый - наоборот, может усиливать размах маятника, примыкая то к одним, то к другим.

У нас, мне кажется, этот класс настолько маленький и слабый, что, в сущности, весь анализ можно сводить к борьбе Робин Гуда (бедных, которых объединяет в политическую силу популизм нынешних лидеров) с принцем Джоном (олигархами). Эти вопросы не стояли остро, потому что быстрый рост снимает напряжение перераспределительных конфликтов, но, сейчас, наверное, рост сам по себе замедлится. Маленький средний класс, в ресурсной экономике держащийся поближе к элите, никак не поможет уменьшить остроту конфликта.

Андрей Рябов из Карнеги, комментируя результаты обсуждения в самом конце, специально вернулся к этому тезису и привел пример среднего класса Венесуэлы, который в условиях нефтяного бума примкнул к элите, а не отстаивал свое право на свободу прессы и свою привычку отдыхать на одних курортах с американцами.

Все остальные выступающие, кроме политолога Дмитрия Орешкина, были социологи. Среди них не было особого согласия между тем, что такое средний класс, есть ли он в России и какого размера. Не все было понятно, но мне показалось, что взгляд Льва Гудкова, руководителя Левада-центра, чем-то близок моему - про то, что средний класс не играет у нас политической роли. Сам Горбачев вслушивался в разговоры с большим интересом, задавал вопросы, требовал пояснений.